Настоящим уведомляем Вас, что исключительные права на использование названия музыкального коллектива "Добры Молодцы", зарегистрированного в качестве товарного знака ДОБРЫ МОЛОДЦЫ за №180972 от 25 октября 1999г. принадлежит ООО "Добры Молодцы". Существует только один Вокально-Инструментальный Ансамбль "Добры Молодцы" на сайте которого Вы сейчас находитесь!
Выдержки из Гражданского Кодекса РФ.
Статья 1225. Охраняемые результаты интеллектуальной деятельности и средства индивидуализации
1. Результатами интеллектуальной деятельности и приравненными к ним средствами индивидуализации юридических лиц, товаров, работ, услуг и предприятий, которым предоставляется правовая охрана (интеллектуальной собственностью), являются:
14) товарные знаки и знаки обслуживания;
Статья 1484. Исключительное право на товарный знак
1. Лицу, на имя которого зарегистрирован товарный знак (правообладателю), принадлежит исключительное право использования товарного знака в соответствии со статьей 1229 настоящего Кодекса любым не противоречащим закону способом (исключительное право на товарный знак), в том числе способами, указанными в пункте 2 настоящей статьи. Правообладатель может распоряжаться исключительным правом на товарный знак.
Статья 1229. Исключительное право
1. Гражданин или юридическое лицо, обладающие исключительным правом на результат интеллектуальной деятельности или на средство индивидуализации (правообладатель), вправе использовать такой результат или такое средство по своему усмотрению любым не противоречащим закону способом. Правообладатель может распоряжаться исключительным правом на результат интеллектуальной деятельности или на средство индивидуализации (статья 1233), если настоящим Кодексом не предусмотрено иное.
Правообладатель может по своему усмотрению разрешать или запрещать другим лицам использование результата интеллектуальной деятельности или средства индивидуализации. Отсутствие запрета не считается согласием (разрешением).
Другие лица не могут использовать соответствующие результат интеллектуальной деятельности или средство индивидуализации без согласия правообладателя, за исключением случаев, предусмотренных настоящим Кодексом
Статья 1515. Ответственность за незаконное использование товарного знака
1. Товары, этикетки, упаковки товаров, на которых незаконно размещены товарный знак или сходное с ним до степени смешения обозначение, являются контрафактными.
2. Правообладатель вправе требовать изъятия из оборота и уничтожения за счет нарушителя контрафактных товаров, этикеток, упаковок товаров, на которых размещены незаконно используемый товарный знак или сходное с ним до степени смешения обозначение. В тех случаях, когда введение таких товаров в оборот необходимо в общественных интересах, правообладатель вправе требовать удаления за счет нарушителя с контрафактных товаров, этикеток, упаковок товаров незаконно используемого товарного знака или сходного с ним до степени смешения обозначения.
3. Лицо, нарушившее исключительное право на товарный знак при выполнении работ или оказании услуг, обязано удалить товарный знак или сходное с ним до степени смешения обозначение с материалов, которыми сопровождается выполнение таких работ или оказание услуг, в том числе с документации, рекламы, вывесок.
4. Правообладатель вправе требовать по своему выбору от нарушителя вместо возмещения убытков выплаты компенсации:
1) в размере от десяти тысяч до пяти миллионов рублей, определяемом по усмотрению суда исходя из характера нарушения;
2) в двукратном размере стоимости товаров, на которых незаконно размещен товарный знак, или в двукратном размере стоимости права использования товарного знака, определяемой исходя из цены, которая при сравнимых обстоятельствах обычно взимается за правомерное использование товарного знака.
5. Лицо, производящее предупредительную маркировку по отношению к не зарегистрированному в Российской Федерации товарному знаку, несет ответственность в порядке, предусмотренном законодательством Российской Федерации.
Выдержки из Уголовного Кодекса РФ
Статья 180. Незаконное использование товарного знака
1. Незаконное использование чужого товарного знака, знака обслуживания, наименования места происхождения товара или сходных с ними обозначений для однородных товаров, если это деяние совершено неоднократно или причинило крупный ущерб, -
наказывается штрафом в размере до двухсот тысяч рублей или в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период до восемнадцати месяцев, либо обязательными работами на срок от ста восьмидесяти до двухсот сорока часов, либо исправительными работами на срок до двух лет.
2. Незаконное использование предупредительной маркировки в отношении не зарегистрированного в Российской Федерации товарного знака или наименования места происхождения товара, если это деяние совершено неоднократно или причинило крупный ущерб, -
наказывается штрафом в размере до ста двадцати тысяч рублей или в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период до одного года, либо обязательными работами на срок от ста двадцати до ста восьмидесяти часов, либо исправительными работами на срок до одного года.
3. Деяния, предусмотренные частями первой или второй настоящей статьи, совершенные группой лиц по предварительному сговору или организованной группой, -
наказываются лишением свободы на срок до шести лет со штрафом в размере до пятисот тысяч рублей или в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период до трех лет либо без такового.
История ВИА «Добры молодцы» - это поток приключений
Кто такой Владислав Петровский? Ну! Музыканты старшего поколения такого вопроса не зададут. Просто потому, что его знают все: и лабухи, и «виашники», и пенсионеры-рокеры. Что, режет слух слово «пенсионеры»? Так ведь история русского рока началась не с «Аквариума» и не с «Машины Времени»…
Влад Петровский по прозвищу "Гвоздик"
— Я вырос в Питере, — начал свой рассказ Владислав, — где поиграл в оркестрах Вайнштейна и Сигала. Там я получил очень хорошую школу, так как это был настоящий джаз. Мы играли только «фирменную» программу – Каунта Бэйси и т. д. Русского ничего в репертуаре не было. У Вайнштейна все были звезды. И каждый с юмором! О репетициях оркестра Вайнштейна могли бы написать книгу Ильф и Петров, потому что там творилось нечто невообразимое! Например, они сконструировали саксофоны с моторчиками, чтобы те выезжали вперед к рампе. Я тогда был еще 17-летний пацан, а они – взрослые дядьки. Можно сказать, что они – мои первые учителя.
Каждый джазовый музыкант – это стиляга. Им всем было уже за тридцать, и рок они сначала не восприняли. «Почему я должен слушать «Битлз»?! Это же три аккорда! Это неинтересно, когда Чарли Паркер играет пятнадцать аккордов!» И только ты где-то вставишься по-роковому, на тебя все тут же обрушивались: «Ты что играешь?! А ну, на место!»
Рок-н-ролльный я человек или джазовый? Мне было интересно и то, и другое. У меня за плечами — классическая Капелла, а до нее – три года школы при консерватории. Потом три года консерватории. У меня – «дирхоровское» образование. (Дирижер-хоровик, — прим. В.М.) Классический рояль на дирхоре был обязательным инструментом. А когда у тебя нормальный пианизм, то ты, естественно, слушаешь Оскара Питерсона, а не ту музыку, где ребятки едва-едва три нотки берут. Ну, а я-то Шопена играл!
Потом многие музыканты этого оркестра уехали в Москву, где составили костяк оркестра Людвиковского. А меня, молодого, к себе подцепил Давид Голощекин.
Некоторое время мы с голощекинскими басистом и барабанщиком работали в кафе «Сонет». Это было самое модное кафе в Питере. Позже там еще и Вовка Киселев объявился, будущий лидер «Землян». Одну неделю играли мы – джазовое трио, а следующую неделю они там грохотали всякую популярщину типа Энгельберта Хампердинка.
А потом я играл в одном жутко бандитском кафе. Это был Невский район, где в основном живут люди, которые на заводах работают. Ужас, что там было! Но один из главарей местной урлы до седьмого класса учился со мной в Капелле. И когда он меня увидел, он сказал: «Этого парня не трогать, он – мой кореш! Я в интернате вместе с ним жил!» Да, и он был старше меня на несколько лет.
Какие там были драки… Бывало, что микрофонными стойками отбивались! Там же ребятня-то лихая, с пол-оборота заводились. Между прочим, в том же районе, но в другом кафе одно время работал Серега Скачков, он тоже прошел там хорошую школу, прежде чем в «Земляне» попал.
Там завсегдатаем был человек, детина под два метра ростом, который ходил в потрепанном пиджаке, надетом на голое тело, а когда он распахивал полы пиджака, у него за поясом виднелся топор. Он подходил к кому-нибудь, выпивал рюмочку, потом распахивал пиджак, а там – топор! Конечно, никто не хотел с ним связываться, поэтому ему наливали без вопросов: «Ну ладно! Пей!»
И вот однажды в этом кафе меня разыскал Сева Новгородцев, который тоже играл в оркестре Вайнштейна и меня знал смолоду, с шестнадцати лет. Он огляделся вокруг и сказал: «Ну что ты тут сидишь, с бандюками сражаешься?! Поехали лучше в Москву!» Как раз пятница была. И он говорит: «Знаешь что? В понедельник в десять утра встречаемся в аэропорту Пулково».
Оказывается, он уже год как работал с ансамблем «Добры Молодцы» от Читинской филармонии. А теперь «Молодцев» пригласили на работу в Росконцерт. Но была одна проблема: клавишник, который работал в ансамбле в Сибири, женился на финке и уехал в Финляндию. Вот Сева и пришел за мной, потому что ему нужен был новый клавишник. Я говорю: «Знаешь, Сева, мне в понедельник надо «академку» закрыть в консерватории… Мне пора выходить на занятия». Но он нажимал: «В понедельник мы должны быть в Росконцерте».
И я два дня думал: оставаться в Питере и идти в «консу» дела улаживать или сесть в самолет и улететь в Росконцерт? Но Сева меня уговорил: к десяти утра в понедельник я приехал в аэропорт. Еще не было того Пулкова, нынешнего, ультрасовременного. Это был еще старый, маленький аэропортик. И самолетик – «Ту-104». Это было 1 октября 1971 года.
Летим. А Москва не принимает. Мы покружили над Москвой и опять сели в Питере. Я говорю: «Севочка, ничего не получается! Я поехал в «консу»! Не судьба!» Но он меня удержал и следующим рейсом мы все-таки улетели в Москву… И с тех пор, я живу здесь, в Москве.
Именно Сева сыграл в моей судьбе ключевую роль. Я сначала жил в дворянской семье и был такой… как бы сказать, мягкий парень. И Сева учил меня быть очень вежливым, но при этом внимательно следить за тем, что происходит вокруг, чтобы не делать глупости и не поддаваться на всяческие провокации. Это происходило до 1975 года включительно, пока он не уехал. А потом бразды правления в учении моего разума взял Стас Микоян.
— Кто был в составе «Добрых Молодцев» в 1971 году?
— Костяк ансамбля составили бывшие музыканты оркестра Вайнштейна. Саша Морозов играл на тромбоне, Володя Василевский — на трубе, Сева Новгородцев – на саксофоне, я – на клавишах. Я считаю, что у нас были лучшие «дудки» из всех вокально-инструментальных ансамблей, существовавших тогда в СССР, благодаря чему мы исполняли настоящий джаз-рок, причем не так, как это делал «Арсенал» Козлова, стремившийся более к джазу, а так, как это делали Blood, Sweat & Tears или Chicago.
— Но ведь я помню, что там были еще ребята, игравшие в одном из первых питерских рок-составов «Авангард-66» — басист Володя Антипин, барабанщик Женя Мамистов, гитарист Боря Самыгин.
— Они тоже поиграли в оркестре Вайнштейна. Ему кто-то шепнул: «Возьми рок-группу, это будет интересно!» А Вайнштейн был человеком, который очень любил всяческие новации. И он взял в состав оркестра рок-группу.
И было у нас два певца Юра Антонов и Володя Кириллов, которые составляли отличный дуэт: тенор и альтина. Альтина — очень редкий голос. Это – самый высокий мужской голос. У Стиви Вандера – альтина. У Яна Андерсона – альтина. У Артура Беркута – альтина. Их голоса отличаются высотным полетом. Таких человек в мире всего несколько, и наш Володя Кириллов был одним из них… А музыкальным руководителем «Добрых Молодцев» был Сева Новгородцев. Официально назначенным Росконцертом нашим руководителем.
«Добры Молодцы»: Верхний ряд – Виктор Иездиковский (трубач), он сейчас живет в Венгрии, тромбонист Миша Похожаев, «Пушок» его звали, он уже умер, погиб, Сева Новгородцев. Средний ряд – Боря Самыгин, Вова Кириллов, Вова Антипин. Нижний ряд – Толя Бортник, Женя Маймистов и Влад Петровский.
Но участие в оркестре Вайнштейна было лишь одним из обязательных условий для приема в «Добры Молодцы». Еще нужно было уметь играть в футбол! В «Добры Молодцы» принимались только те люди, которые любили и умели играть в футбол. Летним утром в футбол – это обязательно! Надевали спортивные костюмы и два часа гоняли мячик. Бывало, заезжаешь в гостиницу в трениках, да еще мячи в сетке, то обязательно кто-нибудь, да спросит: «Это артисты или футбольная команда приехала?! Да еще волосатые! Может, это какая-то заграничная футбольная команда?» В «Группе Стаса Намина» это тоже практиковалось. Когда мы выступали на стадионах, то в перерывах между концертами играли в футбол ансамбль на ансамбль. Ставили ворота поперек поля! И – понеслась!
Я играл в полузащите – «пятерка».. Я на этом месте играл за юношей еще в дубле «Зенита». А в ворота мы обычно ставили трубача Володю Василевского. Он весил 130 килограмм и сразу занимал половину ворот – такого не пробьешь.
— Сева Новгородцев, наверное, был капитаном команды?
— Да. Он играл в нападении и своим артистизмом очень напоминал мне Валерия Лобановского из киевского «Динамо». А вот Саша Лерман не очень любил бегать, поэтому чаще играл в защите. Но если его разозлить, то это был настоящий кошмар для противника! Он же длинный! От любого убежит!
Первая гастрольная поездка у нас была в Киров, который сейчас называется Вяткой. Потом мы немножечко покатались по Сибири, а затем отправились на Дальний Восток. Когда мы были в Батогаях, температура там опустилась до минус 54 градусов! Юра Антонов пошел и поставил табличку: «Канец света». Да, вот так, через «а», с белорусским акцентом.
Мы туда добрались, а обратно вылететь не можем: из-за жуткого мороза все полеты отменены. Тем не менее, наш администратор Гриша Гельбо (Григорий Яковлевич… Не знаю, жив ли он сейчас? Что-то не вижу его нигде! Как бы чего с ним не случилось! Но если жив, то здравия ему!..) все-таки снял самолет, но вылет должен был состояться лишь через два-три дня. И эти дни мы ходили, заматываясь до глаз, так как глаза, если они мокрые, в такой мороз замерзают в секунду! Лучше платком все замотать, оставив только щелочки… А ходили мы метров за сто от гостиницы в столовую. Приходишь в этот деревянный сруб, который у них назывался «аэропортом», там тебе – салатик замерзший… Там можно было спокойно 150 грамм принять – и будто ничего не пил, потому что там внутри, в самом помещении, было минус 30 мороза! У меня в номере было минус 25! Снег лежал на окнах. Я спал на кровати одетый. Мы унты достали и в унтах ходили. И так три дня.
Потом Гриша разбудил нас, сказал, что пора вылетать. Смотрим: ну и самолет он достал! Это был старый американский «Дуглас», который рыбу развозил. И на этом самолете мы вылетели в Южно-Сахалинск. И при посадке он грохнулся о землю. Такой грохот стоял, что просто ужас! Наши пилоты потом сказали, что кто-то из нас в рубашке родился, потому что у самолета при посадке отвалился хвост!
В Южно-Сахалинске нас занесло снегом. Пока мы отшлепали два концерта, сугробов намело с четырехэтажный дом! Концерты мы отыграли, а из ДК выйти не можем. Мы ждали почти до самого утра, пока в этих сугробах сделают тоннели…
Кстати, классный был концерт! Первое отделение состояло из русских народных песен, аранжированных в стиле Blood, Sweat & Tears. Мы выходили на сцену, надев сапоги и кафтаны: настоящие добры молодцы! Это было такое шоу, как бы выходы русского народа посидеть на завалинку, превращавшиеся то в праздники, то в шутливые перебранки. Именно тогда у меня появилась кличка «Гвоздик».
«Гвоздик» значит гвоздь программы. В первом отделении мне приходилось больше бегать по сцене, чем играть на клавишах, так как в каждой песне у меня была какая-то роль. То кепочку одену, то цветочки в руки возьму. Антонов, например, надевал кафтан и играл Андрияшку в песне про Парашку и Андрияшку.
«Добры Молодцы» на сцене: Анатолий Бортник, Борис Самыгин, Евгений Маймистов, Влад Петровский, Владимир Кириллов, Антипин. Дудки на втором плане: Михаил Похожаев, Сева Новгородцев, Виктор Иездиковский. Это 1972 год
А второе отделение состояло уже из эстрадных песен. Мы переодевались в желтые костюмчики – и уже все неслось в серьезном варианте. Начинался рок! Мы исполняли две вещи из репертуара Chicago, из второго альбома. Те, где они поют без слов, зато со всеми дудками, со всеми пирогами. Пели мы и две-три вещички из репертуара Three Dogs Night. И были песни на русском языке, которые в основном писал Юра Антонов. Когда он у нас работал, он написал и песню «Добры Молодцы», и «Почтовый ящик», и «Кончается лето». Они были хорошо по тем временам сделаны, потому народ на нас везде и ломился! Бывало, что мы делали по четыре и даже по пять концертов в день.
Но именно тут-то и начиналась всякая фигня! Постоянно в Росконцерт приходили «телеги», что мы позорим русскую песню. Конечно! Приходит обыватель слушать душевные русские народные песни, а ему по мозгам роком лупят! Он тут же – стучать «куда надо». И, когда количество «телег» достигло критической отметки, нас посадили на репетиционный период. На полгода. Мы тогда жили в Москве в гостинице «Россия». Москвичами были только наша солистка Жанна Бичевская и гитарист Толя Бортник, а все остальные – из Питера. Поэтому мы целых полгода просто прожили в этой гостинице.
Но мы времени даром не теряли и записали свою первую пластинку. Правда, с песней «Я еду к морю» случился казус. Однажды утром редактор фирмы «Мелодия» Рыжиков позвонил Севе: «Это же крамола! Какой кошмар! Какой ужас! Немедленно все переписать!» Мы срочно помчались на «Мелодию». Оказалось, что как раз в этот момент готовилась встреча Леонида Ильича Брежнева и американского президента Ричарда Никсона, и строчку из этой песни «…Счастливей встречи нету на всей Земле» худсовет воспринял как намёк и издевательство над политикой Парии. Ладно! Мы переписали. Теперь зазвучало так: «…Счастливей встречи нету, поверьте мне…» Хотя – в чем разница?
Следующую телегу на нас накатали уже из-за самих русских песен. Мы открывали программу песней «Вечерний звон», которую пели из-за кулис. Но на одно из представлений пришел какой-то партийный работник, который возмутился: «Почему люди из-за кулис поют «Вечерний звон»?! Они что?! Не комсомольцы, что ли?! Вообще «Вечерний звон» поют белогвардейцы!» И накатил новую телегу, в которой потребовал убрать эту песню. Кадомцев с Лейбманом, руководители отдела эстрадных коллективов Росконцерта, нас тут же вызвали «на ковер»: «Так! Какой «Вечерний звон»?! Чтоб не было никакого звона! Это вам тут не шайбы тачать!»
И снова посадили на репетиционный период. Кстати, к нам в ансамбль тогда пришли Саша Лерман из «Веселых Ребят» и басист Петя Макиенко. Это было в 1973 году. И все сразу зазвучало по-новому. Саша пришел на место Кириллова. Володька все хотел быть первым, но Юрка Антонов его маленько заталкивал. Кроме того, у него возникли личные проблемы: родился ребенок, а мы же все время в поездках! У меня Джо сих пор сохранился календарик за 1972 год, в котором я крестиками отмечал концерты. Я подсчитал: у нас было всего лишь 48 свободных дней за году! Все остальное – концерты! Выезжаешь – и проводишь в поездке месяц-полтора. Приезжаешь – пять дней дома и – опять в поездку…
Но за счет этих концертов мы жили! А ведь если ты в хорошем коллективе работаешь, значит, надо и надевать на себя что-то соответствующее, чтобы не быть, как все. А это денег стоило!
Кроме того, надо отметить, что, когда коллектив все время работает, он дышит одной жизнью, и это сразу выплескивается на сцене. Когда люди живут вместе, у них получается объединенная музыка. А когда люди живут по домам и раз в месяц собираются на концерт; когда они между собой практически не общаются, то ощущение от концерта – кто в лес, кто по дрова. Вроде бы все сыграно, но нет ощущения цельности. Вот раньше, когда ездили месяцами, это было единое целое, потому что люди жили вместе. Причем так было в любом коллективе, будь то «Добры Молодцы» или «Веселые Ребята».
В 1973 году во вторую поездку по Дальнему Востоку у нас было по пять концертов в день. Я даже сапоги не успевал снимать по вечерам! Приходишь вечером в номер – и сразу упал! Снял – хорошо. Не снял – уже лежа, засыпая, пытаешься снять. Утром вскакиваешь, а ты – все в том же кафтане. Бежишь в буфет – чаю. К восьми – в автобус. Час сорок пять идет концерт, 15 минут перерыв, снова час сорок пять – концерт, 15 минут – перерыв. Как киносеанс. В буфете – одни пирожные и пластмассовая вода. Это и был наш обед! Потому что сбегать куда-то поесть – некогда. Вечером, если оставались силы, шли в ресторан. Конечно, если он еще не закрыт. Но обычно приезжаешь после концертов в гостиницу – все уже закрыто. Тогда начинаешь колотить в дверь кухни: «Баба Маша, налей чистенькой!» – «Тогда не долью!»
Вскоре ушел Юра Антонов. Он разругался с ребятами и пошел солистом в «Современник» к Кроллу. А потом сделал «Магистраль». Мы с ним встретились в Московской областной филармонии, когда я перешел в «Цветы», а он работал в «Магистрали». Бывали периоды, когда он звал меня с собой на гастроли: «Ты мои песни знаешь – летим!..»
В 1975 году Сева Новгородцев подал заявление на выезд и уже не мог ездить на гастроли, поскольку сидел в Питере и ждал разрешения. Нам тогда пришлось отказаться от «дудок». В аранжировках стало больше клавиш.
Но основные проблемы у «Добрых Молодцев» возникли не из-за Севы, а из-за Людмилы Зыкиной. Мы неоднократно выступали вместе с ней на больших стадионных концертах. Причем, она выходила на сцену после нас, а мы уже спели и «Утушку луговую», и «Что ты жадно глядишь на дорогу…», в своих обработках, конечно. Когда мы выступали, начиналась полная истерия, даже бабушки с внучками выскакивали на поле стадиона.
А с нее народ начал валить, хоть она была и «заслуженной». Там же звука никакого не было! Ведь на сцене были – она да два баяниста. В конце концов, она разозлилась на нас и, видимо, попросила своих приятельниц из Министерства культуры с нами разобраться. Тогда и было сказано: «Ах, вот что такое «Добры Молодцы»! Не пора ли с ними покончить?!» Мне рассказывали, что у нее про меня даже в мемуарах говорится: «…а этот пианист в черных очках В.Петровский сказал мне: «Да вы ничего не понимаете в этой музыке!»
Подобная история была потом с «Цветами» и Владимиром Высоцким, когда мы работали по отделению. Высоцкий решил, что мы будем работать первое отделение, а он – второе. Он же типа, «крутой»! «Да ради Бога!» – сказали мы. И вот в Ярославле мы свое первое отделение отыграли и ушли. Он вышел на второе, а в зале крики: «Цветы» давай!» Он спел первую песню – крики не умолкают. «Цветы» давай!» Вторую песню пытается спеть – в зале начался топот. «Цветы» давай!» Но Высоцкий – это все-таки не Зыкина. Он, скрипя зубами, согласился: «Ну ладно! Переиграем. Я работаю первое отделение, а вы – второе». А что делать?! Надо же понимать, что происходит…
После того, как Сева уехал, музыкальным руководителем «Добрых Молодцев» назначили Толю Киселева, но мы на это прореагировали неадекватно, поскольку парень он, может быть, и неплохой, но у нас была своя компания и нам не надо было никого давать в руководители. И мы все подали заявления об уходе из Росконцерта. И Лерман, и Петя Макиенко – весь состав. Но меня еще полгода не увольняли. Не хотели увольнять!
— Почему?
— А с кем бы тогда Киселев оставался?! Ни с кем! Все остальные-то ушли. Басист Володя Антипин и барабанщик Женя Мамистов играли в ресторане «Кронверк», который стоит в закуточке у Петропавловской крепости. К ним присоединился Никита Зайцев из группы «Санкт-Петербург». Он мне еще тогда нравился. Он был классный гитарист и скрипач. Приезжая в Питер в перерывчики между гастролями, я тоже шел в «Кронверк» — там собирались все наши. Тромбониста Сашу Морозова взяли в Большой театр. Володя Василевский работал на радио и записал много разной музыки.
Кстати, Сева перед отъездом играл с группой «Мифы» на танцах в Пушкине. Он, как ушел из «Молодцев», стал играть с ними. И я там тоже появлялся между гастролями.
А я сначала уехал обратно в Питер и сел в ресторан «Невский», где проработал два месяца. Кстати, вместе с нашим бывшим певцом Володей Кирилловым. Параллельно играл в ресторане «Садко». Я сразу окунулся в ночную жизнь, так как был уже хорошо известен по «Добрым Молодцам». Но меня ужасно утомляло каждый день ходить в одно и то же место, ведь у меня уже выработалась привычка постоянно куда-то ездить, а тут – каждый день одно и то же. Какой-то ужас! Вот этого я не выдержал. Я начал беситься, стал опаздывать на работу…
А потом раздался звоночек – и я помчался в Москву.
Нет, позвонил не Стас, а Валера Шаповалов по кличке «Полковник», который работал тогда директором у «Цветов»: «Ребята согласны. Стасик тоже хочет. Срочно приезжай!..»
По всем вопросам обращайтесь по адресу 9262713109@mail.ru или по тел. +7 (903) 765-31-09
Легендарный Вокально-инструментальный ансамбль "Добры Молодцы" на сцене с 1969г., Легенда Советской и Российской эстрады. Настоящий ансамбль, сохраняющий традиции старых ВИА. Живой звук, хорошее настроение!