Первый ВИА в СССР.

(История создания ВИА «Добры молодцы»)

Первым в СССР официальным Вокально-инструментальным ансамблем является ВИА «Авангард» из Ленинграда (в дальнейшем «Добры молодцы»), начавший работать на профессиональной сцене с 3 мая 1966 года в Донецкой филармонии.

Основой ВИА «Авангард» стала бит-группа «Авангард». Образовали её в 1965 году (фактически с 1963 года, в 1965 появились профессиональные инструменты) четыре друга, жившие в соседних домах в районе Автово (Ленинград): Александр Петренко (19 лет) – соло гитара/вокал, Борис Самыгин (19 лет) – ритм гитара/вокал, Владимир Антипин (21 год) – бас гитара/вокал, Женя Маймистов (18 лет) – ударные/вокал.

Надо сказать, что мы уже добрых 10 лет увлекались джазом – записывали и слушали джазовую музыку, сами играли джаз на музыкальных инструментах (труба, тромбон, флейта, фортепьяно). С началом эпохи группы «The Beatles», и первого услышанного в 1963 году альбома «Please Please Me», увлеклись этой музыкой и начали осваивать новые инструменты: я – соло гитару, Борис – ритм гитару, Владимир – бас гитару, Евгений – ударные. Фактически получилась копия английского квартета.

С большим трудом доставали музыкальные инструменты, которых в те годы у нас в стране просто не было! Басисту удалось даже достать (впоследствии) такую же бас гитару как у Пол Маккартни - Hofner violin. Учились играть тоже самостоятельно, очень помогла предыдущая джазовая музыкальная основа. Не было абсолютно никаких учебников и самоучителей, ведь новая музыкальная эпоха, связанная с гитарной ансамблевой музыкой только начиналась. Обзаведясь инструментами, стали собирать и готовить звуковую аппаратуру - ничего для гитарного ансамбля в стране тоже не было. Помог примкнувший приятель Борис Ажимов, разбиравшийся в радиоаппаратуре. Он занял место, как тогда говорили – радиста (по-современному звукорежиссёра), а также друзья – студенты из Ленинградского электротехнического института связи (ЛЭИС) им. М. А. Бонч-Бруевича.

В 1965 году я возвращаюсь из Донецка, куда уезжал работать к брату Игорю в профессиональный эстрадный коллектив «Донбасс зажигает огни».

С этого момента начинаются активные занятия и репетиции основной программы бит-квартета. Наш репертуар полностью состоял из западной музыки: Битлз (The Beatles), Роллинг Стоунз (The Rolling Stones), Холлис (The Hollies), Свингинг Блу Джинс (Swinging Blue Jeans), Дэйв Кларк Файв (The Dave Clark Five), Тремелоуз (The Tremelous), Сечез (The Searchers), Шедоуз (The Shadows) и других. И уже скоро группа начала постоянно выступать на площадках кафе, в молодёжных клубах и институтах Ленинграда (Эврика, Ровесник, Белые ночи, Военмех…). После новогодних выступлений 1966 года к названию «Авангард» добавили и определяющие цифры наступившего года – 66 (авторство Славы Мостиева), и утвердили новое название группы «Авангард 66» (название «Авангард 66» просуществовало 4 месяца с января до мая 1966 года).

Весной я предложил ребятам идти работать на профессиональную сцену, и заинтересовал этим брата и директора Донецкой облфилармонии А.Омельченко, где работал до этого. Начали активно готовить концертную программу, репетируя у меня дома. Через две недели из Донецка прилетели А.Омельченко и И.Петренко, и прямо в квартире состоялось прослушивание, за которым последовало приглашение на работу в Донецк.

И впервые в СССР на афише официально появилась аббревиатура ВИА – Вокально-инструментальный ансамбль!

С этой даты – 3 мая 1966 года, началась эпоха ВИА в СССР.

Итак, 3 мая 1966 года в Донецкой облфилармонии начался отсчёт официального существования нашего ансамбля, и мы появились и зазвучали на необъятных пространствах нашей родины – СССР. Но давайте вернёмся немного назад к самым истокам всего предприятия.

Как ранее говорилось, я со своими друзьями к этому времени уже 10 лет увлекался джазом. Доставали редкие пластинки, слушали и записывали музыку с радио – час джаза от Виллиса Коновера (Willis Conover) на всемирном вещании «Голоса Америки», который нещадно глушили наши официальные службы. И, наконец, посещали непревзойдённый джаз-оркестр под руководством Иосифа Владимировича Вайнштейна, в котором тогда играл мой старший брат Игорь. Я занимался на трубе в музыкальной школе, и брал уроки у первого трубача оркестра Виктора Игнатьева, а потом у блестящего трубача и великолепного импровизатора Константина Носова. Учась далее в джазовом музыкальном училище Нисмана по классу тромбона у молодого классического тромбониста из Кировского театра Дубирного, Володя, Женя и я создали свою группу тромбонов, с которой начал заниматься первый тромбонист из оркестра Вайнштейна Виктор Снегов. Параллельно я играл на вэлв-тромбоне в шведском составе (джазовый октет) 1-го Ленинградского Медицинского института. Выступал на джазовых сейшенах и разных танцевальных «халтурах», проходивших на многочисленных молодёжных площадках Ленинграда. Составы постоянно менялись, но музыка джаза была общей, и нам не надо было репетировать – просто называли тему и тональность. Весь наш мир состоял из джазовой музыки, которую мы узнали основательно.

Но новая музыкальная эпоха уже родилась в Англии, и её волна накрыла нас с головой. Относясь к появившемуся явлению сначала недоверчиво, а затем, вслушиваясь в песни «The Beatles» внимательнее, с эмоциональной и уже с профессиональной оценкой – мы были сражены наповал. В руках появились 7-струнные гитары, которые тут же были переделаны в 6-струнные, и я начал построение аккордов и их нотную и схематичную запись на бумаге. Распределили роли по инструментам – и начался отсчёт нашего нового музыкального времени. А на дворе удивлялся новым ритмам и песням Битлз из альбома «Please Please Me» эпохальный 1963 год.

Приписка к нашему составу Жени Броневицкого и Лёвы Вильдавского, на самом деле объясняется незнанием ситуации, а было всё так. Познакомились мы с ребятами при очередном посещении оркестра И. Вайнштейна, где бывали регулярно, и сдружились на основе любви к джазовой музыке. Женя неплохо играл и импровизировал на трубе, а мы все тоже были «духовики», а Лёва довольно уверенно чувствовал себя за роялем, которых в нашей компании было два – у Жени Маймистова и Володи Антипина. Но жили мы далеко друг от друга – они в центре, а мы на окраине Ленинграда. Встречи наши были не часты, а общего ансамбля не существовало никогда, и к «Авангарду» наши приятели никакого отношения не имели. В то время (май 1966 года), когда мы уже гастролировали по стране, работая в Донецкой филармонии, Анатолий Васильев только собирал первый состав «Поющих гитар», и начинал предварительные репетиции для показа в Ленконцерт. Именно туда Женя и Лёва попали с самого начала в первый состав.

В Донецке с коллективом «Донбасс зажигает огни», которым руководил мой старший брат Игорь, мы сразу отправляемся на гастроли по Донбассу. Почти везде в шахтёрских городках – Горловка, Макеевка, Славянск, Краматорск, Артёмовск, Красноармейск, Харцызск и других, существовали добротные «Сталинские» дворцы культуры, где мы и выступаем. Публика непосредственная и живая всегда принимала нас хорошо, хотя такое явление на эстраде как ВИА в то время было новым.

Через какое-то время мы возвращаемся в Донецк, и садимся на репетиционный период, меняя по настоянию администрации филармонии наше афишное название на «Юность». Директор нам в помощь специально из Москвы вызывает режиссёра, о чём мы не просили. Приезжает интересный и весёлый человек, который ничего в нашем деле не понимает, но «ставит» нам некоторые номера, в частности инструментальную пьесу на музыку Андрея Петрова из к/ф «Я шагаю по Москве». Мы откровенно веселимся и развлекаемся, но профессиональная работа обязывает, и репетиции идут как по маслу. Только много позже в популярнейшем, ставшим любимым фильмом миллионов кинозрителей страны – «Приключения Неуловимых», мы узнаём нашего доброго старого знакомого Бориса Сичкина в великолепной роли Бубы Касторского, с его непревзойдёнными репликами, юмором и танцевальными па. Это и был наш первый режиссёр постановщик. Вообще весь первый год работы в Донецке дарит нам и другие знаковые исторические встречи.

Во время репетиционного периода как-то вечером мы пошли в концертный зал, что находился через площадь напротив нашей гостиницы «Донбасс», на концерт белорусского певца Виктора Вуячича. Здесь нам приглянулся и очень понравился органист из ансамбля (по-современному – клавишник), и после концерта мы познакомились и пригласили его в гости. На следующий день он пришёл к нам в гостиницу, где и произошла наша первая обстоятельная встреча и серьезное знакомство с Юрой Антоновым, имя которого нынче известно всей стране и далее за её пределы. Много говорили, пели, строили планы, и пригласили его в наш коллектив. Юре идея понравилась, но он должен был закончить гастрольную поездку, после которой обещал уволиться и приехать к нам на работу. В дальнейшем Юра Антонов влился в наш коллектив во время гастролей, когда мы находились с концертами в Куйбышеве (Самара). Думаю, что это событие явилось новой и важной ступенью, и дало Юре импульс и толчок в новое пространство его будущего творческого взлёта и славы.

Закончив репетиции, мы готовимся в продолжительную серьёзную поездку по стране до Москвы и обратно. Но здесь происходит новое неординарное событие – в Донецк на юбилейные торжества приезжает руководство страны во главе с Генеральным секретарём ЦК КПСС Леонидом Ильичём Брежневым и Председателем Совета министров Алексеем Николаевичем Косыгиным. Завершением их посещения был праздничный концерт на большой сцене Донецкого театра, в котором мы должны были участвовать.
После утренней репетиции, на переходе через улицу Артёма, я вежливо уступаю дорогу неторопливо проезжающему кортежу чёрных правительственных «Чаек», в одной из которых в приоткрытое окно отчётливо вижу Леонида Ильича, внимательно рассматривающего белоснежный город Донецк и нас – горожан. А позже на сцене театра перед концертом за закрытым занавесом происходит следующий эпизод. Наш радист Боря (по-приятельски мы называли его «Батя» – он был на 4 года меня старше), нагнувшись, и двигаясь вдоль закрытого занавеса в центр, прокладывает к микрофонным стойкам кабели. В этот момент с другого конца площадки выходит артист, полностью загримированный во Владимира Ильича Ленина, двигается тоже к центру, высоко подняв голову и негромко проговаривая свою роль. Не видя друг друга, они сходятся в центре, и Боря упирается «Ленину» головой в коленки. Он распрямляется, и здесь они замирают и смотрят друг на друга – немая сцена! Дело в том, что наш Батя, даже без грима очень похож на великого Вождя (рост, построение лица, лысина, причёска и прочее). Артист был явно поражён, и как мне показалось, немножко смущён. Но пауза закончилась, и двое молча, разошлись, занимаясь каждый своим делом. Да, память наша порой избирательна – она вынимает из своих глубин страницы, подобные этой, и я вижу их очень отчётливо, словно кадры из старого чёрно-белого фильма.

Но гастроли всё же начались, и мы погрузились в работу. Репертуар «Юности» состоял из собственных песен, песен и инструментальных переложений музыки отечественных композиторов, и в малом количестве из западной музыки. Пропускаю определённый кусок поездки, и расскажу о событиях в Москве.

В Москве мы попадаем на популярную в то время молодёжную радиостанцию «Юность», и о нас выходит большая передача: ВИА «Юность» в гостях у «Юности» (помните о нашей смене рекламного названия по настоянию администрации Донецкой филармонии). Было большое интервью, и звучали наши песни. Затем мы по эстафете попадаем на ТВ, где нас снимают с двумя песнями «Летите голуби» и «Bus Stop» - новым хитом английской группы «The Hollies». Хорошо помню упражнения режиссёра, когда он нас выстраивал в очередь на автобусной остановке – даже откуда-то добыли столб с автобусной табличкой.

И, пожалуй, самое значимое московское событие – выступление в ЦДРИ (Центральный Дом работников искусств). Мы выступили на каком-то собрании работников искусств в уютном зале с невысокой сценой. И после нашего выступления из зала неторопливо поднимается на сцену пожилой человек с блюдечком в руках. Когда его осветили сценические прожекторы, мы сразу узнали Леонида Осиповича Утёсова, которому был уже в то время 71 год, и разница между нами была более полувека. Он пожал каждому руку, сказал в наш адрес добрые слова, и, словно передавая музыкальную эстафету, вручил каждому синий значок (значки и были в блюдечке) принадлежности к ЦДРИ. Его я храню до сих пор.

Из Москвы мы движемся на юг, и после Херсона и Одессы заканчиваем гастроли в Крыму. Непродолжительная пауза после гастролей, во время которой мы торопимся съездить домой в Ленинград. Билетов на самолёт не достать, а времени свободного немного, и мы едем в Ленинград на… такси! Шофёр сначала съездил в парк, договорился с начальством, и мы тронулись в путь. В итоге и дома побывали, и вернулись в Донецк вовремя.

Следующая наша поездка в Сибирь: начиная с Урала (Свердловск и область) по известному Сибирскому тракту - Омск, Новосибирск, захватывая Кемерово и Новокузнецк (где стоят лютые морозы и нечем дышать от заводских дымящих труб), Абакан, Кызыл, Красноярск, Ангарск, Иркутск, и далее Улан-Удэ, Чита и прочее. Именно Чита станет в недалёком будущем нашим очередным «домом». За это непростое, но интересное время гастролей мы успеваем репетировать и готовить новые песни. После возвращения в Донецк мы понимаем, что для нас уже тесны рамки хоть и хорошего, но ограничивающего наши возможности коллектива «Донбасс зажигает огни». И 10 апреля 1967 года мы покидаем, ставшую нам уже родной Донецкую филармонию, и возвращаемся в Ленинград.

Сначала базируемся в Д/К Пищевиков на ул. Правды, ведь инструментов и аппаратуры уже завели достаточное количество – домой не потащишь. Репетируем и играем на танцах. И в один из дней к нам в репетиционный зал вбегает запыхавшийся директор Д\К, и чуть не падая просит дать аппаратуру на концерт, который в это время здесь проходил – местная аппаратура внезапно «сгорела». Мы, естественно, откликаемся на просьбу, хватаем свои внушительные колони, усилители, микрофоны, и тащим на другой этаж в концертный зал битком набитый народом. Быстро всё устанавливаем и подключаем. Для нас освобождают несколько мест, и мы усаживаемся, и на сцену выходит… Владимир Высоцкий. Только тут я заметил у сцены целый ряд магнитофонов с подключёнными микрофонами – почитатели записывали его выступление полностью. Я знал и любил песни Высоцкого, некоторые с удовольствием пел сам, снимая с записей на плёнках – теперь ясно как они появлялись. Владимир Семёнович нас поблагодарил за помощь, а дирекция организовала возврат аппаратуры на своих плечах.

В октябре устраиваемся в Д/К им. Ф.Э.Дзержинского как танцевальный ансамбль, и усиленно репетируем. В это время руководитель легендарного джаз-оркестра И.В. Вайнштейн решает перейти со своим биг-бэндом на работу в Ленконцерт, и стать гастрольным коллективом. Он приглашает нас. Мы уходим из милицейского Д/К, где нас сменяет ансамбль моего коллеги по джазу Давида Голощёкина, теперь прославленного джазмена, создателя и руководителя крупнейшего в стране джазового центра – «Филармония Джазовой Музыки» (Jazz Philharmonic Hall) в Санкт-Петербурге.

5 марта 1968 года мы садимся на репетиционный период и репетируем в Д/К Моряков первую гастрольную программу. Именно здесь мы впервые встречаем Севу Левенштейна, который играет в оркестре на теноре (Всеволод Борисович Левенштейн/Сева Новгородцев: кларнетист-саксофонист самоучка, эмигрировал за рубеж в ноябре 1975 года сначала в Австрию, а в 1977 перебрался в Англию – Лондон; с июня 1977 года ведущий музыкальной программы на Би-Би-Си). Программу принимают - и снова гастроли в составе большого оркестра. Приятно было исполнять песню «Вот солдаты идут», для которой я сделал аранжировку на биг-бэнд, и чувствовать за спиной его мощное и живое дыхание.

Немного вернусь назад в весну 1967 года, когда мы ушли из Донецка. В Ленинград с нами приехал и Юра Антонов. Сначала он жил у радиста Бориса, а потом у барабанщика Жени. Мы решили поехать на Чёрное море, и, работая на танцах, активно готовить новую программу. Перед самым отъездом на очередной игре в студенческом клубе Лесотехнической академии у меня перегорает комбик Grundig, и ребята уезжают без меня, а я сдаю его в ремонт друзьям из Бонч-Бруевича. Именно это событие и привело меня под венец – я женюсь на единственной и неповторимой Наталии К.

Через три дня я выезжаю на Чёрное море, и мы встречаемся на турбазе в пос. Аше под Лазаревской. Работаем вечерами на танцах для отдыхающих, репетируем и отдыхаем сами. Юра Антонов привёз с собой и дал мне в пользование чёрную электрогитару (правда она сильно не строила на верхних ладах, фирму не припомню), и мы все счастливы и чётко представляем своё будущее. Здесь к нам в гости приезжают из пос. Новомихайловского (40 км от Туапсе) наши приятели Женя Броневицкий и Лёва Вильдавский. А вскоре и мы наносим им ответный визит, и едем в Новомихайловский, где они уже как «Поющие гитары» тоже работают на турбазе танцы и отдыхают. В это время Юра уже знает и наших приятелей, и «Поющие гитары». И вот в «один прекрасный день» утром мы не находим Юру Антонова – он исчез. А местный абориген рассказал нам, что он с вещами и гитарой уехал из Аше. Так мы расстались во второй раз с Юрой. До сих пор у меня хранится его платяная щётка, которую он в спешке забыл (он всегда был большой чистюля и франт). Убеждён, что здесь сработало его постоянное стремление вперёд. В скором времени он появляется у «Поющих гитар».

Но вернёмся на гастроли с оркестром Иосифа Вайнштейна. Стабильное состояние и чёткие рамки большой концертной программы нас сковывают и не позволяют развиваться и двигаться вперёд. И это, в конце концов, вызывает очередное неудовлетворение. Желание быть независимыми, не работать у кого-то, а существовать как значимая полностью самостоятельная группа, с чего мы собственно начинали, заставляет нас оставить прекрасный оркестр, который в дни нашего детства и юности был для нас кумиром, а такие его музыканты как Геннадий Гольштейн и Константин Носов - просто недосягаемыми величинами в мире отечественной джазовой музыки. 1 сентября 1968 года мы уходим из оркестра. На наш уход Г.М. Коркин, в то время директор Ленконцерта, сказал историческую фразу: - Эти музыканты никогда больше не будут работать у меня в «Ленконцерте». Так он разобиделся, в дальнейшем мы оба вспомним его изречение. А вспомнить пришлось через два с половиной года, и связано это было со следующими обстоятельствами.

Весной 1971 года после ухода из ДМ, я в Ленинграде как-то прогуливался по Невскому проспекту, и тут меня останавливает стильно одетый человек, в котором я узнаю Сергея Лавровского. Для незнающих – это барабанщик из первого состава «Поющих гитар». Разговорились, поделились информацией, поговорили о музыкальных делах, и он сообщил, что собрал новый ВИА и уже показывал в Ленконцерт две программы, на предмет поступления туда на работу. Обе программы провалились, ансамбль не приняли, и он находится на грани развала. Узнав, что я свободен, попросил помочь по-приятельски, на что я согласился.

В Д/К им. Газа стали репетировать на концертной сцене небольшой блок из пяти песен, решённый в фольклорном направлении. Я приготовил музыку, срежиссировал и минимально оформил декорациями и светом - пригласили малый худсовет на просмотр. После просмотра сразу поехали в Ленконцерт на обсуждение. Разместились в небольшом кабинете художественного руководителя Ленконцерта Тимофеева, большой кабинет самого Коркина тогда находился на ремонте. С Сергеем мы сели рядышком на два стульчика у двери, и начался «разбор полётов». Георгий Михайлович предложил высказываться членам худсовета попорядку, и тут началось! Сначала осторожно, а затем всё энергичнее стали нас разносить и «топить» как могли, всё время поглядывая на Коркина, а тот помалкивал и ухмылялся. Очередь дошла до Тимофеева, и тут он сказал то, что прозвучало как гром среди ясного неба. Начал хвалить достигнутый и показанный результат, и говорил о большой перспективе ансамбля. Всё подытожил сам Георгий Михайлович Коркин, сказав следующее: - Хочу всех поздравить с рождением в Ленконцерте нового коллектива, но вот как мы его назовём? Названия на тот момент не существовало, и Георгий Михайлович без раздумий предложил временно назвать его «Калинка». И это временное название стало, как вы понимаете, постоянным. А худсовет сидел с кислыми лицами и безмолвствовал – всё решает руководство, поступившее в данном случае мудро.

Меня сразу оформляют в Ленконцерт с 1-го апреля 1971 года в качестве педагога вокального отдела, и поручают подготовить программу целиком. Мне в помощь приглашают интересного режиссера с телевидения Бориса Гершта. В июне без проблем мы сдаём программу худсовету, и тут мне поручают работать с коллективом далее. Серёжа начинает беспокоиться, что я как бы занимаю его законное место. Тогда я просто оставляю коллектив и уезжаю на дачу в Вырицу. А приехав как-то в городскую квартиру, вижу свой почтовый ящик битком набитый телеграммами – их мне посылали из Ленконцерта. Еду в контору и меня приводят в кабинет к Коркину, который мне выговаривает много чего: что я не уважаю Ленконцерт, и его самого в частности, не откликаюсь на телеграммы и т.п. Оправдываться бесполезно, и именно тут он вспоминает свою фразу, сказанную два с половиной года назад (память удивительная), что ни один из музыкантов ВИА «Авангард» никогда не будет работать у него в Ленконцерте. Просит забыть это недоразумение, и предлагает мне стать официальным руководителем «Калинки», а Лавровского хочет уволить начисто их ансамбля (говорю это впервые – Серёжа этого и не знал). Я совсем в панике, подвести товарища и выжать его из его же музыкального начинания – мы так не воспитаны, и поступить так я не мог. Как-то заминаю разговор и успокаиваю своего главного начальника, и буквально через пару дней сбегаю из Ленинграда - уезжаю в гастрольную поездку с эстрадно-симфоническим оркестром п/у Анатолия Бадхена. Это спасает всю ситуацию! Но вернёмся к нашему повествованию.

Итак, с 1 сентября 1968 года мы приняты на работу в Читинскую облфилармонию, я в качестве инструменталиста тромбониста-гитариста и вокалиста, и лидера нашей группы. А в целом это выглядело следующим образом. Мы как ВИА «Авангард» (снова вернули своё исходное название) получили сольное отделение и красную строку, как говорили в то время, что и было отражено на афишах. Вся программа состояла из двух отделений, первое из которых было сборное. Из Донецка мы пригласили двух ведущих (парный конферанс), молодых и очень ярких артистов, которые раскачивали и доводили публику до слёз от смеха. Из Ленинграда к нам приехали Валерий Милевский - великолепный джазовый музыкант, певец, пианист и виброфонист, украшавший ранее своими песнями выступления оркестра Иосифа Владимировича Вайнштейна, и Володя Кириллов - прекрасный тенор из питерской бит-группы «Грифы», с очень ярким высоким голосом, который закрыл все наши проблемы с верхними партиями в многоголосых песнях (порой в аккорде звучало пять голосов). Впервые мы встретили его раньше на очередной игре в Военмехе, когда в трёх залах играли танцы одновременно три ансамбля – «Авангард», «Грифы» и группа Саши Голембы со Славой Мостиевым. До сих пор удивляюсь, как не развалился тогда старый Военмех – стены качались так, что невозможно было к ним прислониться!

Руководителем всей программы стал мой брат Игорь, который со своей женой – певицей Изабеллой Кереши, певцом Юрием Закатовым, и ещё парой вставных номеров пришли из Донецкой филармонии, и обеспечивали первое сборное отделение. Именно здесь мы начали подбирать для ансамбля новое более приемлемое имя. И наши парные конферансье Поляков и Остапенко предложили название «Добры молодцы», которое поначалу нас не вдохновило. Но со временем, по зрелому размышлению мы решили его принять, ведь в нашем репертуаре уже был объёмный и разнообразный блок русских народных песен.

Итак – название нашего ансамбля ВИА «Добры молодцы» с осени 1968 года на все времена своими корнями уходит в Читинскую землю, что за далёким озером Байкал, а сердце его родом из нашего родного Ленинграда. На профессиональной сцене мы работали уже добрых два с половиной года!

Первая Читинская гастроль была, пожалуй, самая продолжительная из всех – она длилась 9 месяцев. Началась работа в сентябре 1968 и закончилась в мае 1969 года. Мы проехали Сибирь, Якутию, Дальний Восток, весь Сахалин – от Южно-Сахалинска до Охи на севере острова и обратно на юг до порта Корсаков. Побывали на золотых приисках Алдана, алмазных трубках Якутии в посёлке Мирный, где мёрзли в 60-градусные морозы (в гостинице ночью замерзала вода в стакане). В Южно-Сахалинске трое суток сидели в гостинице без еды, воды и света, когда тайфун, бушевавший трое суток, завалил город снегом до второго этажа. Летали на вертолёте в рыболовецкие колхозы, где нас одарили таким количеством красной икры и рыбы, что еле увезли.

Бывали удивительные встречи, события, концерты. В далёком якутском посёлке, в деревянном бараке, оборудованном под клуб, публика, укутавшись в оленьи тулупы, смотрела всё первое и половину второго отделения молча – никак не реагируя, ни одного хлопка. Мы поняли, что они не понимают русский язык. И вдруг, в самом начале нашего финального западного блока, который начинался песней Битлз «Can't Buy Me Love», зал взорвался шквалом оваций. Весь концерт закончился под бурю аплодисментов. Что почувствовали якутские аборигены в этой музыке, что всколыхнуло их эмоции, ведь они даже не слышали само название группы «The Beatles», плохо понимали русский язык, не говоря уж об английском. Для меня сия тайна не раскрыта до сих пор. А может это великая сила музыки Великого Квартета, изменившая музыкальный мир планеты, в том числе и нас, и с нами дошедшая сюда – в дальний Якутский посёлок оленеводов. Кто знает?

Эта поездка – целый роман, в котором, пролетая над Верхоянским хребтом из Сангар в Батагай, у нашего старенького двухмоторного «Дугласа» отключается правый двигатель… садиться некуда – под нами остроконечные вершины, и мы чудом дотягиваем до маленького аэродрома. А возвращаясь в Ленинград после поездки ночью на реактивном «Ту» (я летел без ребят – они возвращались в Читу за зарплатой), у самолёта загорается правая турбина (а их всего две), и мы почти падаем в Челябинске не дотянув до главной полосы, выпрыгиваем из самолёта без трапа в снег, проваливаясь в него по грудь, и изо всех сил пытаемся отползти подальше, опасаясь взрыва. Но это отдельная история – наша гастрольная жизнь и приключения.

После недолгого отпуска мы выезжаем на гастроли через Украину на юг к Чёрному морю. В 1970 году осенью коллектив оставляет мой брат и руководитель всей программы – Игорь Петренко. Уже давно используя в своих выступлениях духовые инструменты, мы решаем создать в ансамбле постоянную брасс группу, и приглашаем наших знакомых и друзей из Ленинграда. Славу Янса – крепкого трубача и импровизатора, знакомого ещё с наших детских времён посещения программ оркестра Иосифа Вайнштейна. Со Славой я побывал на джазовом фестивале в Тарту в составе джаз-квартета, где играл на вэлв-тромбоне, и знал его хорошо. Сашу Морозова – блестящего тромбониста импровизатора с умопомрачительной техникой и фантастическим звуком, с которым я сдружился ещё в оркестре Вайнштейна. Севу Левенштейна – надёжного тенориста из того же оркестра. С такой духовой группой мы смогли делать аранжировки в самых передовых направлениях. А на гастрольных сейшенах с ансамблями, имеющими дудки, равных нам не было. На Сахалине уходит Слава Янса (он явно не выдерживает нашего плотного графика и темпа работы), и мы приглашаем трубача Жору Чикова, на органе у нас начинает играть питерский приятель Володя Шафранов.

После ухода Игоря Петренко становится вакантным место руководителя программы. Из нас никто не хочет брать дополнительную административную нагрузку на себя, и мы предлагаем её Севе, на что он соглашается. Всеволод всегда любил поговорить, был аккуратным и исполнительным, и вписался в административную должность руководителя очень хорошо. В Читинской филармонии у нас побывало несколько солистов певцов: Баадури Кипиани, Борис Суетников, Юрий Закатов, Лина Стачинская, Юлия Кулиговская, Светлана Плотникова и Юрий Антонов. С его песни «Песня о добрых молодцах» мы всегда начинали свою программу.

Во все времена нашей самодеятельной и гастрольной жизни, я стремился двигать коллектив вперёд по карьерной лестнице, и в читинские времена это проявилось в следующих моментах. На гастролях в Москве я договариваюсь с руководством Московского Мюзик Холла на просмотр нашей группы. Мы приезжаем к ним днём на репетицию, и прямо с ходу показываем на сцене несколько песен. Нас приветствуют и поздравляют артисты и руководство, и мы понимаем, что получили приглашение на работу. А когда возвращаемся в гостиницу «Россия» (которой уж нет), нас у входа встречает наш администратор – ему уже доложили какие-то доброхоты, и разражается грандиозный скандал!

Здесь уместно будет сказать несколько слов о нашем администраторе - Григории Яковлевиче Г. С первых дней ухода из оркестра И.В. Вайншейна в Читинскую филармонию, мы имели собственного администратора, с которым заключили рабочий договор. Именно он управлял всеми финансовыми делами коллектива, и планировал наши гастроли, заранее их согласовывая с нами. Наше прослушивание в Мюзик Холле автоматически разрушало все его планы, и исключало его из нашей дальнейшей жизни. На это Яковлевич пойти не мог. После скандала он нас срочно увозит из Москвы на юг, и на этом всё заканчивается, а я становлюсь для него опасным звеном в коллективе.

Но жизнь идёт, и в начале 1970 года мы узнаём о готовящемся в Москве Четвёртом Всесоюзном конкурсе артистов эстрады. Мы давно созрели для участия в подобном мероприятии. Событий такого уровня не было в стране 12 лет с 1958 года. Показаться здесь означало для нас безусловный взлёт и известность на всю страну! Я это прекрасно понимал и предложил ребятам участвовать. Но Григорий Яковлевич был на стороже – и не пустил нас в Москву. А именно там появились и засверкали впервые «Песняры», Лев Лещенко, Евгений Петросян и многие другие, а мы пролетели «как фанера над Парижем».

Я понял, что эта зависимость будет длиться до неизвестного предела, и решаю оставить ансамбль, у которого крадут его будущее. 1 января 1971 года я ухожу из ВИА «Добры молодцы». Ребята остаются, и всё же переходят в Росконцерт и работают от Москвы. Но и здесь у них настаёт свой предел, причиной которому становится всё та же административная зависимость и неурядицы в этих взаимоотношениях. Последний концерт, в котором принимают участие отцы-основатели ансамбля, состоялся 13 января 1975 года в московском Театре эстрады. После этой даты все ленинградцы покидают Москву, которая административным давлением оставляет у себя афишное название ВИА «Добры молодцы». Володя Антипин со товарищи не стали сопротивляться и бороться за своё исконное название, и с миром уезжают домой в Ленинград. А то, что осталось в Москве подхватывает Анатолий Иванович Кисилёв, и становится у штурвала уже московского ВИА «Добры Молодцы».

Вот именно так выглядит НАСТОЯЩАЯ история создания Вокально-инструментального ансамбля «Добры молодцы» - от истоков своих «Авангард»!

Апрель 2010 года

Александр Сергеевич Петренко – основатель бит-группы «Авангард» (1963 – 1966 годы), далее «Добры молодцы», профессиональный музыкант, аранжировщик, композитор, педагог.

Поздравляю «Добрых Молодцев» с приближающимся юбилеем, ведь через год – 3 мая 2011 года первому официальному Вокально-инструментальному ансамблю в СССР исполняется 45 лет!!!

E-mail: